Девушка, как всегда, вышла из офисного здания точно в 18:10. Иннокентий следил за ней уже довольно давно - недели три, по ней можно было сверять часы - всегда точно в 18:10 открывались тяжеленные дубовые двери странного обшарпанного дома, быстрыми уверенными шагами направлялась она, всегда одна, всегда в одну и ту же сторону. В первый раз он увидел ее, конечно же, случайно, уже не помнил, по какому делу оказался на этой грязноватой улочке вечером сразу после шести, но так уж случилось, что и в первый самый раз он видел, как она выходила из старинных дверей. Черные пальто и шляпа, глаза в тени и ярко-красная помада. Ядовитый окрас, сигнал об опасности, предостережение, ясное и манящее, я ядовита. Прекрасный хищный цветок. На следующий день он пришел туда снова.
Овцы коллективно бросаются в пропасть, свиньи светятся в темноте зеленым, украинцы захватывают свои же маяки, французы играют в лотерею строго по календарю - как страшно жить, когда читаешь новости.
Прогоните, прогоните меня домой, а то я так и буду сидеть, тупо пялясь в монитор глазами в тупой голове, ничего не соображая, не пытаясь соображать, безнадежно тупо буду сидеть, сидеть, сидеть и пялиться, пялиться, пялиться, пока не наступит понедельник, пока подножье не покроется мхом, а голова пылью, буду сидеть и смотреть, в затягивающем бессили оторвать тяжелую задницу от кресла, так и буду сидеть и пялиться. Прогоните меня. Или не надо.